Выученная беспомощность как последствие травмы
Владимир Вахрамеев. Практикующий психолог, гештальт-терапевт.
В моей жизни была серьезная травма позвоночника, которая привела к вялому параличу нижних конечностей, инвалидности, передвижению в кресле-коляске. Передо мной встала серьезная задача физического, социального и психологического восстановления после такого серьезного потрясения. Опыт реализации этой задачи я стал осмыслять в психологических заметках. Одну из которых я предлагаю вашему вниманию.
В следствии травмы неизбежно рано или поздно возникает выученная беспомощность. Одними из первых этот феномен исследовали и описали 1976 году психологи Эллен Джейн Лангер и Джудит Роден. Они доказали, что выученная беспомощность возникает прежде всего в ситуации, когда человек перестает активно воздействовать на этот мир, свое окружение, когда он теряет возможность, или желание осознанно, самостоятельно и ответственно делать выбор, принимать жизненные решения. По своему опыту знаю, что в следствии травмы выученная беспомощность приходит как наваждение. Заметить и преодолеть такой способ саморегуляции сложно, поскольку социум неосознанно поддерживает его в человеке, пережившем физическую травму. Это происходит, по моему мнению, в следствии неуважительной жалости, основанной на страхе при виде человека с последствием травмы, приведшей к инвалидности (не путайте с жалостью, основанной на любви, в этом случае близкий не потолкает слабостям, а помогает где требуется, а где нет, фрустрирует пассивность). Страх тут имеет два основания:
1. Близкий не знает, что происходит и как обращаться с человеком в кресле-коляске, к примеру. Каковы его реальные возможности, потребности. И тогда проще сделать за него, помочь даже если не просят, максимально обезопасить травматика от этого мира и опыта.
2. Второе основание – это неосознанное чувство вины близких. Когда видишь пострадавшего человека невольно начинаешь «примерять» его образ на себя. Это пугает, иногда даже появляется чувство вины, мол я такой здоровый, а ты нет. И тогда родственник, или друг. начинает зарабатывать себе "хорошую карму", создавая безоблачные условия для травматика.
С другой стороны, будучи травматиком, автоматически сам замыкаешься и перестаешь исследовать, экспериментировать, делать не то что на максимум, а даже не на оптимум своих возможностей. Конечно, ведь тем, кто не так обделен проще что-то дается и тогда лучше, чтоб он сделал, чем мне шевелиться. В этом сквозит обида на мир, окружение, которая помогает в попытках избегать ответственности за собственные изломы и поражения.
Привычка к пассивному ожиданию формируется, можно сказать, на животном уровне. Это наглядно показали эксперименты Мартина Селигмана с собаками. Собак в клетках били разрядом тока. Пес из первой группы собак мог выключить подачу тока для себя и пса из второй группы, второй не имел такой возможности. Потом обе группы помещали в клетки, где зону тока можно легко покинуть, перепрыгнув небольшую перегородку. Первая группа с легкостью находила и преодолевала эту преграду. А вторая нет, вероятно полагая, что от их действий и активности ничего не измениться.
Подростковый способ обращения со злостью - демонстративный, аутоагрессивный. Видя сложность устройства этого мира, как тут не просто занять какое-то «место под солнцем», болезненно переживая зависимость от старших, подросток демонстративно напивается, принимает наркотики, безрассудно рискует (например, в различных экстремальных ситуациях). Он направляет энергию, которая появляется в связи с несогласием с тем положением, которое он занимает на самого себя, в попытках "почувствовать жизнь" через ощущения себя на грани, доведения себя до пределов (например, алкогольной интоксикации). На самом деле это тоже всегда послание к миру, родителям, окружению, попытка продемонстрировать свою независимость и волю. Хотя на самом деле зачастую такой способ делает человека ещё более зависимым, он теряет власть над своей жизнью. Поскольку разгребают последствия его действий (алкогольного опьянения, травм, финансовых потерь и тд) родители, близкие. А тут, как говориться кто платит, тот и музыку заказывает. После травмы велик соблазн вести себя как подросток, демонстрируя всемогущество, пряча за ним свою беспомощность, растерянность и страх перед новыми задачами, боль утраты прошлых возможностей. Требуется достаточно много усилий, любви к своей жизни и уважения к окружению, чтобы зрело обращаться со своей злостью. Люди с инвалидностью, в попытках обойтись с собственным злобным бессилием ведут себя, как подростки.
Какой же вариант зрелого обращения со злостью? Это вариант, который предполагает ответственность, продуктивный контакт со средой, рост и развитие личности. Если реакцией личности на формирующуюся выученную беспомощность является несогласие, протест и желание большей автономии, то разумней не пытаться контролировать мир истериками и детскими претензиями, а двигаться в сторону собственной самостоятельности. Это требует достаточно много усилий, даже в том, чтобы преодолеть адаптивный механизм замирания. Приходится лицом к лицу сталкиваться со своими ограничениями. Это болезненно. Но, как писала психолог, одна из основательниц гештальт-подхода в психотерапии Лора Перлз: только признавая естественные ограничения мы способны на развитие.
В моей жизни была серьезная травма позвоночника, которая привела к вялому параличу нижних конечностей, инвалидности, передвижению в кресле-коляске. Передо мной встала серьезная задача физического, социального и психологического восстановления после такого серьезного потрясения. Опыт реализации этой задачи я стал осмыслять в психологических заметках. Одну из которых я предлагаю вашему вниманию.
В следствии травмы неизбежно рано или поздно возникает выученная беспомощность. Одними из первых этот феномен исследовали и описали 1976 году психологи Эллен Джейн Лангер и Джудит Роден. Они доказали, что выученная беспомощность возникает прежде всего в ситуации, когда человек перестает активно воздействовать на этот мир, свое окружение, когда он теряет возможность, или желание осознанно, самостоятельно и ответственно делать выбор, принимать жизненные решения. По своему опыту знаю, что в следствии травмы выученная беспомощность приходит как наваждение. Заметить и преодолеть такой способ саморегуляции сложно, поскольку социум неосознанно поддерживает его в человеке, пережившем физическую травму. Это происходит, по моему мнению, в следствии неуважительной жалости, основанной на страхе при виде человека с последствием травмы, приведшей к инвалидности (не путайте с жалостью, основанной на любви, в этом случае близкий не потолкает слабостям, а помогает где требуется, а где нет, фрустрирует пассивность). Страх тут имеет два основания:
1. Близкий не знает, что происходит и как обращаться с человеком в кресле-коляске, к примеру. Каковы его реальные возможности, потребности. И тогда проще сделать за него, помочь даже если не просят, максимально обезопасить травматика от этого мира и опыта.
2. Второе основание – это неосознанное чувство вины близких. Когда видишь пострадавшего человека невольно начинаешь «примерять» его образ на себя. Это пугает, иногда даже появляется чувство вины, мол я такой здоровый, а ты нет. И тогда родственник, или друг. начинает зарабатывать себе "хорошую карму", создавая безоблачные условия для травматика.
С другой стороны, будучи травматиком, автоматически сам замыкаешься и перестаешь исследовать, экспериментировать, делать не то что на максимум, а даже не на оптимум своих возможностей. Конечно, ведь тем, кто не так обделен проще что-то дается и тогда лучше, чтоб он сделал, чем мне шевелиться. В этом сквозит обида на мир, окружение, которая помогает в попытках избегать ответственности за собственные изломы и поражения.
Всегда кажется проще наказывать этот мир за руины своих ожиданий, чем день за днем заботиться о своем дальнейшем движении, развитии и благополучии.
Только в момент мести редко понимаешь, что она не избавляет тебя от ответственности, зато создает еще больший фон напряжения вокруг тебя.
Привычка к пассивному ожиданию формируется, можно сказать, на животном уровне. Это наглядно показали эксперименты Мартина Селигмана с собаками. Собак в клетках били разрядом тока. Пес из первой группы собак мог выключить подачу тока для себя и пса из второй группы, второй не имел такой возможности. Потом обе группы помещали в клетки, где зону тока можно легко покинуть, перепрыгнув небольшую перегородку. Первая группа с легкостью находила и преодолевала эту преграду. А вторая нет, вероятно полагая, что от их действий и активности ничего не измениться.
Думаю, этот опыт похож на то, что происходит в семье после серьезной операции одного из членов. В случае перелома позвоночника человек с повреждением спинного мозга длительно находиться в постели и нуждается в уходе, помощи даже в элементарных нуждах. Часто ответственность за решение, выбор и многие действия по уходу берут на себя близкие, родственники. Постепенно организм восстанавливается, а выученная беспомощность остается, в чем-то похожая на ту, что формировалась у второй группы собак. А у родственников наоборот появляется тревожная привычка делать все за человека. Сложной, но важной становиться способность отпускать, делегировать, позволять делать человеку, который восстанавливается, все больше и больше самому.
Власть и свобода для чего-либо важного всегда тесно связанна с ответственностью.
Власть и свобода для чего-либо важного всегда тесно связанна с ответственностью.
И если ты перестаешь делать то, что на самом деле можешь, быть равным себе в своем развитии, то тут же теряешь власть над своей жизнью, авторитет окружения и самоуважение, становишься все более беспомощным и зависимым.
Основная реакция на это - злость. А способы обращения с ней различны.
Детский способ - это нагружать окружение долгами. При этом человек полон злостных претензий к другим. Все должны выказывать какое-то особое отношение, расположение, ходить вокруг "плачущего дитя" на "цыпочках". А когда нагружаешь людей больше чем возвращаешь, берешь больше чем даешь, как на это реагируют? Правильно, это чертовски бесит. И люди рано или поздно начинают это явно или неявно возвращать, ворчать, возмущаться. В лучшем случае открыто и аргументированно показывать свое несогласие, в худшем косвенно.
Детский способ - это нагружать окружение долгами. При этом человек полон злостных претензий к другим. Все должны выказывать какое-то особое отношение, расположение, ходить вокруг "плачущего дитя" на "цыпочках". А когда нагружаешь людей больше чем возвращаешь, берешь больше чем даешь, как на это реагируют? Правильно, это чертовски бесит. И люди рано или поздно начинают это явно или неявно возвращать, ворчать, возмущаться. В лучшем случае открыто и аргументированно показывать свое несогласие, в худшем косвенно.
Можно конечно пытаться это регулировать истериками. И, быть может, на это даже поведутся, но это всегда заход на второй круг. Потому что раздражение и напряжение в окружении будет только расти. Часто люди в креслах-колясках вместо того, чтобы развивать в себе деликатность и дипломатичность становятся более наглыми в поведении, порой развязанными. Бесконечно качают права, повсеместно пытаясь избежать ответственности. Я не говорю тут о тех, кто, опираясь на гражданскую позицию, отстаивает соблюдение юридических прав инвалидов, решения вопросов доступной среды, лечения, соц. реабилитации и т.д. Это активная и ответственная позиция. Я скорее о таких бытовых "наполеонах", которые регулярно устраивают историки, терроризируя близких. Этим поведением они сами все больше вязнут в зависимых отношениях.
Подростковый способ обращения со злостью - демонстративный, аутоагрессивный. Видя сложность устройства этого мира, как тут не просто занять какое-то «место под солнцем», болезненно переживая зависимость от старших, подросток демонстративно напивается, принимает наркотики, безрассудно рискует (например, в различных экстремальных ситуациях). Он направляет энергию, которая появляется в связи с несогласием с тем положением, которое он занимает на самого себя, в попытках "почувствовать жизнь" через ощущения себя на грани, доведения себя до пределов (например, алкогольной интоксикации). На самом деле это тоже всегда послание к миру, родителям, окружению, попытка продемонстрировать свою независимость и волю. Хотя на самом деле зачастую такой способ делает человека ещё более зависимым, он теряет власть над своей жизнью. Поскольку разгребают последствия его действий (алкогольного опьянения, травм, финансовых потерь и тд) родители, близкие. А тут, как говориться кто платит, тот и музыку заказывает. После травмы велик соблазн вести себя как подросток, демонстрируя всемогущество, пряча за ним свою беспомощность, растерянность и страх перед новыми задачами, боль утраты прошлых возможностей. Требуется достаточно много усилий, любви к своей жизни и уважения к окружению, чтобы зрело обращаться со своей злостью. Люди с инвалидностью, в попытках обойтись с собственным злобным бессилием ведут себя, как подростки.
Стоит хоть раз побывать в так называемой "спинальной Мекке" городе-курорте Саки и обратить внимание, как много людей в креслах-колясках алкоголизируются, истерят и конфликтуют. Это зрелище возмущает, вызывает много раздражения и отвращения. Конечно, я не говорю о всех колясочниках в этом месте, многие напротив вызвали восхищение и стали для меня хорошим примером творческого приспособления, достойной жизни после травмы.
Какой же вариант зрелого обращения со злостью? Это вариант, который предполагает ответственность, продуктивный контакт со средой, рост и развитие личности. Если реакцией личности на формирующуюся выученную беспомощность является несогласие, протест и желание большей автономии, то разумней не пытаться контролировать мир истериками и детскими претензиями, а двигаться в сторону собственной самостоятельности. Это требует достаточно много усилий, даже в том, чтобы преодолеть адаптивный механизм замирания. Приходится лицом к лицу сталкиваться со своими ограничениями. Это болезненно. Но, как писала психолог, одна из основательниц гештальт-подхода в психотерапии Лора Перлз: только признавая естественные ограничения мы способны на развитие.
Также вариант активный и самостоятельный требует каждодневной творческой работы -поиска возможностей. Не постоянных попыток наказать мир за то, что он в чем-то сильнее, а поиск и развитие своих сильных сторон, ответственного обхождения и признания своих слабостей. Это сложно, даже страшно, по-своему. Приходится раз за разом сталкиваться с собственными "минами" - местами где мы скорее склонны к самоуничтожению, или войне с окружением, чем к обмену. Но, вместе с тем, это путь важных открытий, развития самоуважения и прочных связей с миром. Поскольку, если ты в чем-то становишься силен и тянешься к обмену с миром, а не находишься в состоянии постоянной конфронтации, то становишься востребованным.
Однажды я спросил коллегу, раздражают ли его мои ограничения в физических возможностях? То, что я прошу помогать преодолеть мне лестницу, закинуть кресло-коляску в машину и т.д. Он ответил, что неудобство конечно есть, и оно раздражает, но когда я достаточно активно и продуктивный вкладываюсь в дело, то это замечается намного меньше, а порой и вовсе становиться незаметно.
Casual Friday – авторские колонки на свободные темы по пятницам в ТЕКСТе.
Подпишитесь на нас в Яндекс.Новости и соцсетях
Реконструкцию трамвайных путей на улице Мира закончат в конце ноября
Подрядчик начал второй этап реконструкции трамвайных путей на улице Мира.