«Шито-крыто» как новая идеология

Не думаю, что на этот раз СМИ следует обвинять в паникёрстве. Это совершенно адекватная реакция на положение вещей, установившееся в последний год: мы уже привыкли, что если минкульт обратил внимание на что-то, что имеет отношение к «пермскому культурному проекту», то это что-то, скорее всего, уничтожат. Или сотворят ещё что похуже, как с «Белыми ночами».

Особенно понятны такие настроения в свете последних событий – арт-объекты на улицах города «зачищают», а о возможности создания для них резервации (желательно, где-нибудь подальше от людских глаз) говорят уже куда более серьёзно, чем раньше.

В России действует чудовищное, неумолимое правило, касающееся общественной и политической жизни – сначала ты над чем-то смеёшься, а через два-три года это уже не смешно. Оно справедливо вообще для всего – для слабоумных политологов и продажных журналистов, которые внезапно оказываются в мэйнстриме, для идиотских законов, которые рано или поздно принимаются на полном серьёзе, для выдумок Сорокина, которые вдруг превращаются в элементы официальной идеологии. Так было и здесь – год назад я только улыбнулся, услышав про предложение губернатора сконцентрировать все арт-объекты в специальной резервации. А теперь мне не весело. 

Хотя если задаться целью собрать все объекты, изначально созданные для существования в городской среде, в обособленных парках, то можно, например, все дорожные знаки вывезти за пределы города. Или все детские площадки. Впрочем, стоп, я опять начал иронизировать, лучше завязывать с этой привычкой. 

Вообще говоря, эта зачистка городских улиц началась более чем бесцеремонно. Несколько недель назад пермский министр культуры счёл нужным лично приехать в музей PERMM и встретиться с его сотрудниками. Так, ни для чего особо, просто чтобы лишний раз мягко и невзначай напомнить им, что деньги, выделяемые на культурные проекты – это деньги врачей, учителей и военнослужащих. На все вопросы, касающиеся будущего музея и паблик-арт программы, министр отвечал со сдержанным дежурным оптимизмом, а через три часа после его отъезда выяснилось, что из города пропали «Красные человечки» и «IconMan». Сотрудники музея (а «человечки», как и прочие паблик-арт объекты, находятся в музейном ведении) узнали об этом случайно и даже собрались звонить в милицию, справедливо полагая, что произошло хищение подведомственного имущества. И позвонили бы, если бы в министерстве им не объяснили, что всё идёт по плану, а арт-объекты убрали ещё накануне и скоро вернут на музейный склад. 

За четыре года работы около «культурного проекта» и внутри него я не раз воображал, как может закончиться вся эта история с арт-объектами. Я представлял себе если не триумф паблик-арта, то наоборот – массовые поджоги, толпы людей с факелами и вилами, скандалы, да мало ли ещё что. Всё что угодно могло произойти, ведь аналогичных опытов в российских регионах никогда не бывало. Но я никогда не думал, что история «Red People» завершится так буднично – мне было попросту скучно такое воображать. А следовало бы, учитывая, что это фактически и есть самая актуальная на сегодня государственная политика – делать всё тихо, без конфликтов и с улыбкой на лице. Есть смешное разговорное сочетание «шито-крыто» - вот оно об этом как раз. Основа, так сказать, главенствующей идеологии.

Теперь я знаю, как должна закончиться история «Пермских ворот», чтобы полностью уложиться в русло проводимой ныне политики. Например, в один прекрасный день должна приехать бригада строителей, которые просто начали бы разбирать объект по брёвнышку. В идеале – чтобы сотрудники музея PERMM, в ведомстве которого находится объект, узнали об этом случайно и из газет. Совсем в идеале – чтобы из репродуктора в процессе демонтажа звучали речи министра культуры, поясняющие, как паблик-арт программа важна для края. Это, кстати, тоже интересная черта нынешнего фирменного стиля – не «сначала говорить одно, а потом делать наоборот» (это было бы по крайней мере понятно), а говорить одно и делать противоположное одновременно – есть в этом какое-то циничное очарование, высший пилотаж бесконфликтного чиновничества.

Я пока не очень понимаю, как вести себя в этой, достаточно новой, ситуации. Мы знаем про «Теорию разбитых окон» - в соответствии с ней нужно просто без устали улучшать городскую среду, делая это быстрее, чем её уродуют вандалы, и заменять старое новым, а сломанное целым. Но эта теория ничего не говорит о том, что делать, если окна начали бить на высшем государственном уровне.