Режиссер RemotePerm о театре как 3D игре по улицам, и куда в Перми он поведет зрителей, которые и станут актерами его спектакля

Йорг Карренбауэр , фото предоставлено Rimini Protokoll

— Йорг, как вы считаете, от кого в большей степени зависит то, каким окажется каждый конкретный проект RemoteХ - от его авторов, зрителей или того города, где все происходит?

— При подготовке сценария мы стараемся учитывать особенности города, какие-то особенные привычки его жителей. Мы стараемся угадать, как люди будут реагировать на то или иное место или задание, и обыгрываем в сценарии возможные варианты реакции людей. Например, если им нужно пересечь широкую улицу с оживленным движением без светофора, то мы говорим: если у вас достаточно мужества, вы можете перейти здесь, или можете дойти до ближайшего светофора. Но если просчитать поведение группы можно, то предположить, какие эмоции будут испытывать участники, довольно сложно. Все реагируют по-разному. У кого-то это может вызвать раздражение, он подумает, что за бред, другой скажет – вау, это что-то новое, чего раньше со мной не случалось. Некоторые люди плачут, потому что они тронуты, и говорят: я никогда не смотрел на это с такой точки зрения. Восприятие — это очень личная вещь, и зависит от того, кто ты, в каком ты настроении, что с тобой происходило до того. Просто нужно, чтобы люди были достаточно открыты, чтобы участвовать.

— По реакции людей на необычные задания, по их поведению в нестандартных обстоятельствах многое, наверное, можно сказать о них? Вы анализировали это, обобщали свои наблюдения за людьми?

— Мы проводили проект в Европе, России (Remote X проводится в Москве и Санкт-Петербурге - "Текст"), Индии и Бразилии, и заметили, конечно, разницу. В России, например, прохожие на улице игнорируют группу людей, делающих что-то странное, и стараются обойти ее стороной, чтобы не быть вовлеченными в процесс, который они не понимают. В Европе люди тоже предпочитают не обращать внимания, даже если происходит что-то необычное. А в Бразилии наоборот, люди сразу начинают интересоваться происходящим — они подходят и начинают расспрашивать: а что это вы делаете? В Бразилии вообще люди более открытые и раскрепощенные. Если, скажем, мы просим их начать танцевать в каком-то общественном месте, то они сразу же начинают это делать. 

Но самое удивительное, что люди, которые находятся в этом же месте вокруг группы, тоже начинают танцевать, хотя они не слышат музыки (музыка звучит у участников в наушниках,— "Текст"), и не понимают, что это значит, но они думают – «о, эти ребята танцуют, здорово, я тоже потанцую». Или, например, мы просили участников спектакля в Бразилии пройти задом наперед по тротуару, и все остальные люди, просто прохожие, тоже начинали идти задом наперед. В России или в Европе не так просто сделать то же самое. А вот в Индии люди видели в этом спектакле какую-то политическую подоплеку, потому что для них выйти на улицу и совершать какие-то совместные действия — это политическая акция. Там улица — это исключительно экономическое пространство, которое используется для перемещения из точки А в точку Б, для них стало открытием, что искусство может существовать в таком пространстве. Нам, с точки зрения европейца, в свою очередь, сложно понять их.

— Случалось такое, чтобы люди отказывались выполнять те действия, о которых их просит аудиогид?

— Первый вопрос, на который отвечает зритель, — хочет он принять вообще в этом участие или нет? Если он решает, что да, он покупает билет – первый шаг сделан. И далее постоянно нужно принимать решение: хочешь ты идти впереди группы или позади, будешь ты держаться в стороне от других участников или в самом центре группы, будешь ты танцевать или просто постоишь. Но любопытно то, что, в группе ты одновременно и актер, и зритель. И если, скажем, ты решаешь не танцевать, а все остальные танцуют, то уже не они, а ты оказываешься в центре внимания. В этом и фишка, что тебе постоянно нужно принимать решение, как себя вести, как взаимодействовать с людьми вокруг — с другими участниками группы и прохожими. Некоторые вообще покидают представление через 15 минут, потому что они понимают — нет, это не для меня. И это нормально — ты не обязан ничего делать, если не хочешь.

— То есть, получается, это, в некоторой степени, психологический эксперимент?

— Мы к этому так не относимся, да и участники проекта не ощущают себя частью какого-то эксперимента. Это скорее игровой проект, это больше похоже на приключенческую игру в 3D. Как будто ты играешь в бродилку по городу, но не за компьютером. С другой стороны, это дает тебе возможность по-новому взглянуть на город, в котором ты живешь. По большей части ведь мы ходим по городу автоматически, по знакомым маршрутам, следуя определенным правилам. Но в процессе Remote ты по-другому начинаешь видеть свой город, реакции людей и собственные реакции. Причем, мы заметили, людям больше нравятся ходить по их родному городу, который они знают, вернее, думают, что знают.

— Есть ли какие-то места в городах, которые вы обязательно посещаете, когда готовите Remote, чтобы понять, чем город живет, что он из себя представляет?

— Пожалуй, каких-то особых мест, которые обязательно нужно посетить, нет. Ты просто ходишь по городу, делаешь какие-то повседневные вещи: совершаешь покупки, общаешься с людьми, и пытаешься понять, как город функционирует, как ведут себя здесь люди.

— Где вы побывали в Перми?

— В основном мы обошли центр города, начиная от театра и заканчивая эспланадой. Поскольку в рамках проекта мы не можем позволить себе выезжать далеко за город, весьма удачно, что мы нашли кладбище в центре города (очень часто маршрут проекта Remote X начинается с кладбища — "Текст"). Та его часть, где расположена православная церковь, меня очень впечатлила — это необычное место, оно очень отличается от того, что можно увидеть на кладбищах на Западе. Эспланада тоже странное место — такое огромное пространство в центре города нетипично для европейских городов. Все это время, пока я провел в Перми, мы часто обсуждали, использовать ли общественный транспорт. Мне нравится эта идея, потому что это необычно, когда 50 человек должны все вместе втиснуться в трамвай или автобус. Но надо понять, достаточно ли этот транспорт надежен, и что делать, если в какой-то момент движение будет заблокировано.

— Журналисты и критики называют Rimini Protokoll революционерами от театра, авангардом современного театрального искусства. Вы ощущаете, что делаете нечто особенное и кардинально новое?

— В Германии нас часто спрашивают: это все еще театр, то, что вы делаете? У нас нет актеров, и мы редко ставим спектакли на сцене. Обычно мы выводим зрителя за пределы театра. Нам интересно сделать зрителя непосредственным участником, чтобы он не просто сидел на стуле и хлопал в конце представления, не важно, понравилось ему или нет. Наш подход заключается в том, чтобы дать возможность зрителю пережить нечто, пережить этот опыт искусства. Я не знаю, можно ли называть это театром. Я бы назвал, но это зависит от того, как вы определяете театр. И я не сказал бы, что это нечто революционное, по-моему, это просто эволюция театра.

Но у нас нет какой-то теории, которой бы мы руководствовались. Мы просто отталкиваемся от субъекта, от того, о чем мы хотим рассказать. Например, в начале 2000-ых в Западной Европе оказалось очень много водителей грузовиков из Восточной Европы, потому что их труд был дешевле, и крупные фирмы охотно принимали их на работу. И мы захотели узнать и показать, кто эти люди, которые привозят ботинки или рыбу в наши супермаркеты. Но как мы можем рассказать эту историю традиционными театральными средствами? Поэтому мы купили грузовик, посадили людей в кузов и возили их два часа по городу, а водитель рассказывал им о своей жизни. Нам нравится иммерсивный театр, и мы это делаем.

— Какие еще явления в современном театре вы считаете интересными?

— Конечно, у меня есть любимые актеры и режиссеры. В драматическом театре мне очень нравится то, что делает Рене Полеш — довольно известный германский автор и режиссер. У него свой особый подход к тому, что такое театр и актер на сцене. Французский хореограф Жером Бель делает необычные и симпатичные вещи. В одном из спектаклей, например, у него танцовщица кордебалета рассказывает о своей жизни, работе, о том, почему она не стала примой, и время от времени, напевая, исполняет танцевальные партии. Еще мне очень нравится работа в театре Тима Этчеллса, основателя труппы Forced Entertainment - тоже очень интересный взгляд на искусство.