Почему шестичасовой спектакль-перформанс на Заводе Шпагина привёл зрителей в ярость и восторг
В пятом цехе Завода Шпагина 7 и 8 марта проходило одно из самых странных и необычных событий, которые бывали в Перми в последнее время. Шестичасовой спектакль-перформанс «Мазэраша» о России и современном театре, который поставил молодой режиссёр из Санкт-Петербурга Виктор Вилисов.
Продюсером постановки выступил Александр Шумилин, создатель пермского проекта «неМХАТ». Вместе с ними работал композитор Леонид Именных и около 40 добровольцев: актёров, художников, музыкантов и просто неравнодушных к театру людей.
Перформансом происходящее стало ещё до самого представления: организаторы сообщали в соцсетях о многочисленных неожиданных нестыковках и проблемах на площадке, а зрители, даже те, которые не попали на спектакль или ушли с него рано, всё равно писали отзывы об увиденном.
«ТЕКСТ» собрал впечатления пермяков и гостей города, приехавших посмотреть «Мазэрашу».
Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты» (Москва):
— За пару недель до представления Вилисов написал, что его прессуют и цензурируют, а крыша завода протекает, и что ничего может не состояться. В качестве злодеев фигурировала администрация завода и в особенности Министерство культуры Пермского края. Моё воображение рисовало мрачные картины: спецназ, врывающийся в Мазэрашу и укладывающий Вилисова на картонку. В связи с этими рисками творческий коллектив за две недели до мероприятия объявил сбор средств в поддержку свободы искусства <…>.
Моя историческая решительность от этого, понятное дело, только укрепилась, так что я положил в карман пресс-карту «Новой газеты», поклялся, что в случае чего буду оказывать противодействие спецназу пермского Минкульта, и выдвинулся на завод им. Шпагина, к 17:55 7 марта, предвкушая грандиозный катарсис.
У завода, так сказать, на пороге истории, тем временем уже переминались с ноги на ногу человек 20 молодых прикамских театралов и две женщины в шубах. В Перми не слишком холодно, например, -5, но довольно сильный ветер. Входная дверь в завод им. Шпагина к 18 часам была закрыта.
Минут через пятнадцать, когда театралы стали синими, откуда-то вышел молодой человек с картонкой, на которой было написано «Мазараша. Ожидайте». Он сообщил, что коллектив пока не готов начинать и быстро ретировался. С территории завода по льду с риском для жизни собравшихся выезжала фура с прицепом, которая привезла Вилисову баллоны с гелием.
Я открыл твиттер режиссёра, в котором было написано, что ему не хватило гелия для дирижабля (sic!) и что он хочет спать. Последний твит теоретика современного театра гласил «б…».
Я спросил режиссёра, является ли все происходящее частью спектакля про современную Россию, и Вилисов охотно согласился, сославшись на то, что администрация не пускает людей греться, а деньги предложил возвращать через заявление на Timepad.
Когда я вызвал такси, у дверей завода стояли пять синих и самых стойких молодых театрала, которые верили в свою звезду.
Ещё через пару часов дирижабль и арфистки, или что там по задумке режиссёра вело нас к познанию современной России, наконец-то взлетели, о чём я узнал, сидя в местном винном баре, из твиттера.
Юлия Балабанова, бывшая управляющая пермской частной филармонией «Триумф»:
— Перформанс о России очень удачный: долгое и бессмысленное стояние, технические косяки, орущая хамская тётка. До конца не осталась, но денег не жалею. Можно считать мой уход художественным жестом: не выношу, когда на меня орут, даже в поле искусства.
Привязка начала действия к закату и курсирующие электрички за окном особенно понравились. Сплошная экзистенция.
Марина Трушникова, пермский зритель:
— Понимаю, что произошло важное и крупное событие в культурной жизни Перми. И не только. Смело полагаю, что это действо войдёт в историю российского перформанса.
Объём и пространство цеха №5, его высоченные своды с арочными окнами, выходящими на мягко освещённый перрон Перми I, в которые ты периодически можешь наблюдать призрачное скольжение электричек. И это очень сильный сценографический момент — тут я замирала, отвлекаясь от действия, динамичные видеоинсталляции почти по всему периметру огромного здания, очень качественный звук и интереснейший музыкальный ряд, сложно выстроенный свет...
Я не берусь судить и оценивать содержательную часть — это сложный для восприятия материал, у каждого возникнут свои аллюзии и ассоциации. Здесь очень много цитат и рифм, прямых и потаённых смыслов и, в первую очередь, может напрашиваться мысль, что всё это отсылает нас к эстетике не увиденного нами фильма DAU (я могу сильно ошибаться), но думаю, что это не так. Просто, как говорят, нечто такое «висит в воздухе» и совпадает с нами, со временем, с ожиданием таких вот высказываний.
Андрей Агишев, пермский зритель:
— В одной моей любимой книге герой признаётся, что совсем не читает книг: «Начинаю читать, дохожу до какой-то мысли, начинаю её обдумывать и забываю про книгу. А если не дохожу до мысли — какой смысл читать такую книгу!».
Для меня перфоманс был интересен вплоть до электрички. Окна цеха №5 выходят прямо на платформу станции Пермь I. И строго по расписанию в окнах появилась электричка. Её увидели все, даже участники перфоманса. Но в отличие от зрителей, они на неё никак не среагировали, никак не использовали её появление, никак не обыграли. И сразу же стали не интересны.
Жизнь предлагает такой сюжет, а режиссёр и артисты его игнорируют, и выпадают из действия и из жизни. Зачем придуманные проблемы и идеи, если вы не замечаете жизнь вокруг?
Катя Порутчик, куратор современного искусства (Москва):
— Я не посмотрела спектакль «Мазэраша», ради которого приехала в город, потому что спустя полтора часа после начала действа на моих глазах три охранника скрутили человека и протащили его мордой по деревянному грязному полу <…>.
Среди зрителей было двое пьяных (как потом выяснилось «местные акционисты»), которые решили устроить глупую «интервенцию» (это, правда отвлекало и мешало смотреть). При этом они обходились, эм, художественными средствами выразительности — ложились между перформерами, мешая двигаться, громко орали, тупо всё комментировали (то, что они пьяные, было очевидно, ещё когда все вместе стояли в очереди на вход).
Спустя минуты три от начала «интервенции» более громкого из них схватили три местных охранника и поволокли, прикладывая периодически, по полу к выходу. <…> Большая часть зрителей вообще не поняла, что это «не по сценарию». <…>
Это продолжалось некоторое время, очень громко, довольно страшно, как успокоить чувака — понятно не было, на предложение вызывать скорую его друзья категорически сказали «нет». После появился Вилисов с микрофоном, стал подносить микрофон ко рту этого парня в истерике, тот старался за микрофон ухватиться, Вилисов микрофон убирал и повторял за чуваком фразы, вокруг возникли перформеры и это превратилось в коллективную похабную дразнилку человека, который явно находится в беспомощном и неадекватном состоянии.
Тут у меня от ярости <…> потемнело в глазах, и я выскочила на улицу.
Продюсером постановки выступил Александр Шумилин, создатель пермского проекта «неМХАТ». Вместе с ними работал композитор Леонид Именных и около 40 добровольцев: актёров, художников, музыкантов и просто неравнодушных к театру людей.
Перформансом происходящее стало ещё до самого представления: организаторы сообщали в соцсетях о многочисленных неожиданных нестыковках и проблемах на площадке, а зрители, даже те, которые не попали на спектакль или ушли с него рано, всё равно писали отзывы об увиденном.
«ТЕКСТ» собрал впечатления пермяков и гостей города, приехавших посмотреть «Мазэрашу».
Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты» (Москва):
— За пару недель до представления Вилисов написал, что его прессуют и цензурируют, а крыша завода протекает, и что ничего может не состояться. В качестве злодеев фигурировала администрация завода и в особенности Министерство культуры Пермского края. Моё воображение рисовало мрачные картины: спецназ, врывающийся в Мазэрашу и укладывающий Вилисова на картонку. В связи с этими рисками творческий коллектив за две недели до мероприятия объявил сбор средств в поддержку свободы искусства <…>.
Моя историческая решительность от этого, понятное дело, только укрепилась, так что я положил в карман пресс-карту «Новой газеты», поклялся, что в случае чего буду оказывать противодействие спецназу пермского Минкульта, и выдвинулся на завод им. Шпагина, к 17:55 7 марта, предвкушая грандиозный катарсис.
У завода, так сказать, на пороге истории, тем временем уже переминались с ноги на ногу человек 20 молодых прикамских театралов и две женщины в шубах. В Перми не слишком холодно, например, -5, но довольно сильный ветер. Входная дверь в завод им. Шпагина к 18 часам была закрыта.
Минут через пятнадцать, когда театралы стали синими, откуда-то вышел молодой человек с картонкой, на которой было написано «Мазараша. Ожидайте». Он сообщил, что коллектив пока не готов начинать и быстро ретировался. С территории завода по льду с риском для жизни собравшихся выезжала фура с прицепом, которая привезла Вилисову баллоны с гелием.
Я открыл твиттер режиссёра, в котором было написано, что ему не хватило гелия для дирижабля (sic!) и что он хочет спать. Последний твит теоретика современного театра гласил «б…».
Я спросил режиссёра, является ли все происходящее частью спектакля про современную Россию, и Вилисов охотно согласился, сославшись на то, что администрация не пускает людей греться, а деньги предложил возвращать через заявление на Timepad.
Когда я вызвал такси, у дверей завода стояли пять синих и самых стойких молодых театрала, которые верили в свою звезду.
Ещё через пару часов дирижабль и арфистки, или что там по задумке режиссёра вело нас к познанию современной России, наконец-то взлетели, о чём я узнал, сидя в местном винном баре, из твиттера.
Юлия Балабанова, бывшая управляющая пермской частной филармонией «Триумф»:
— Перформанс о России очень удачный: долгое и бессмысленное стояние, технические косяки, орущая хамская тётка. До конца не осталась, но денег не жалею. Можно считать мой уход художественным жестом: не выношу, когда на меня орут, даже в поле искусства.
Привязка начала действия к закату и курсирующие электрички за окном особенно понравились. Сплошная экзистенция.
Марина Трушникова, пермский зритель:
— Понимаю, что произошло важное и крупное событие в культурной жизни Перми. И не только. Смело полагаю, что это действо войдёт в историю российского перформанса.
Объём и пространство цеха №5, его высоченные своды с арочными окнами, выходящими на мягко освещённый перрон Перми I, в которые ты периодически можешь наблюдать призрачное скольжение электричек. И это очень сильный сценографический момент — тут я замирала, отвлекаясь от действия, динамичные видеоинсталляции почти по всему периметру огромного здания, очень качественный звук и интереснейший музыкальный ряд, сложно выстроенный свет...
Я не берусь судить и оценивать содержательную часть — это сложный для восприятия материал, у каждого возникнут свои аллюзии и ассоциации. Здесь очень много цитат и рифм, прямых и потаённых смыслов и, в первую очередь, может напрашиваться мысль, что всё это отсылает нас к эстетике не увиденного нами фильма DAU (я могу сильно ошибаться), но думаю, что это не так. Просто, как говорят, нечто такое «висит в воздухе» и совпадает с нами, со временем, с ожиданием таких вот высказываний.
Андрей Агишев, пермский зритель:
— В одной моей любимой книге герой признаётся, что совсем не читает книг: «Начинаю читать, дохожу до какой-то мысли, начинаю её обдумывать и забываю про книгу. А если не дохожу до мысли — какой смысл читать такую книгу!».
Для меня перфоманс был интересен вплоть до электрички. Окна цеха №5 выходят прямо на платформу станции Пермь I. И строго по расписанию в окнах появилась электричка. Её увидели все, даже участники перфоманса. Но в отличие от зрителей, они на неё никак не среагировали, никак не использовали её появление, никак не обыграли. И сразу же стали не интересны.
Жизнь предлагает такой сюжет, а режиссёр и артисты его игнорируют, и выпадают из действия и из жизни. Зачем придуманные проблемы и идеи, если вы не замечаете жизнь вокруг?
Катя Порутчик, куратор современного искусства (Москва):
— Я не посмотрела спектакль «Мазэраша», ради которого приехала в город, потому что спустя полтора часа после начала действа на моих глазах три охранника скрутили человека и протащили его мордой по деревянному грязному полу <…>.
Среди зрителей было двое пьяных (как потом выяснилось «местные акционисты»), которые решили устроить глупую «интервенцию» (это, правда отвлекало и мешало смотреть). При этом они обходились, эм, художественными средствами выразительности — ложились между перформерами, мешая двигаться, громко орали, тупо всё комментировали (то, что они пьяные, было очевидно, ещё когда все вместе стояли в очереди на вход).
Спустя минуты три от начала «интервенции» более громкого из них схватили три местных охранника и поволокли, прикладывая периодически, по полу к выходу. <…> Большая часть зрителей вообще не поняла, что это «не по сценарию». <…>
Это продолжалось некоторое время, очень громко, довольно страшно, как успокоить чувака — понятно не было, на предложение вызывать скорую его друзья категорически сказали «нет». После появился Вилисов с микрофоном, стал подносить микрофон ко рту этого парня в истерике, тот старался за микрофон ухватиться, Вилисов микрофон убирал и повторял за чуваком фразы, вокруг возникли перформеры и это превратилось в коллективную похабную дразнилку человека, который явно находится в беспомощном и неадекватном состоянии.
Тут у меня от ярости <…> потемнело в глазах, и я выскочила на улицу.
Ольга Богданова (ежедневная пермская интернет-газета ТЕКСТ). Фото Алексея Каракулова.
Подпишитесь на нас в Яндекс.Новости и соцсетях
На набережной появился арт-объект «Счастье в Перми»
Он расположен выше знаменитой надписи «Счастье не за горами» и значительно меньше в размерах.