Отряд чуткого реагирования
Антон Бояршинов руководит пермским поисковым отрядом «Лиза Алерт» с июля нынешнего года. Сейчас эта добровольческая работа занимает большую часть его жизни, а в некоторые моменты – практически всё время.
По просьбе «ТЕКСТа» Антон рассказал, почему он отдаёт поиску пропавших людей так много сил, как опыт работы в милиции и навыки туриста помогают ему в этом и как добровольцам удаётся справляться с эмоциональным выгоранием.
Все началось с обучающего видео. Как-то раз в сети мне попался полуторачасовой ролик «Лиза Алерт» «Поле боя – лес». Зацепило сразу. Меня поразил целостный, системный подход к поиску пропавших людей, не бездумное бегание по лесу с фонарями, а структурная и обоснованная методика.
Я окончил Юридический институт МВД и отработал в органах несколько лет, так что с оперативно-розыскной деятельностью знаком давно и детально. А ещё с детских лет увлекался туризмом, мой походный стаж больше 30 лет, а последние несколько лет я водил группы сам. В поисковой работе эти две сферы жизни пересеклись.
Когда я пришёл отряд в Перми, он существовал в информационном режиме уже около полутора лет. То есть были группы в социальных сетях, принимались заявки на поиск и анкеты от добровольцев, но людей на поиски не выпускали. Потому что отправлять кого-то в лес без обучения — это не история «Лиза Алерт».
Так совпало, что именно в тот момент, когда я узнал об отряде, началось его активное развитие в Перми.
Мои первые поиски в городе пришлись на конец января. На тот момент в Перми работали четыре добровольца информационной поддержки и практически не было актива — тех, кто физически ищет людей.
Пропала бабушка с деменцией, ушла из дома и не вернулась, на улице было очень холодно и уже темно. Искать от «Лиза Алерт» пришла семейная пара — для них это было впервые, девушка, обучающаяся на информационного координатора, и я. Дистанционно руководил процессом опытный координатор из Воронежа, который совсем не знал города.
Запомнились мне эти поиски тем, что тогда никто из нас не понимал чётко, что именно нужно делать. Бабушку в итоге нашли живой, она сутки бродила и ночевала где-то в поле.
Актив пермского отряда начал формироваться примерно в мае, «стартом» для этого послужили поиски девочки в Закамске. Она ушла из дома и не вернулась к ночи. Утром её нашли. Оказалось, что она осталась у кого-то ночевать, а в полицию тот человек по каким-то причинам не смог позвонить. На тот поиск у нас была гигантская по тем временам явка — 15 человек.
Весной мы ездили в Москву на сборы, в июне прошли в Перми полевые учения по работе в лесу, в них приняли участие около 20 человек. Почти все эти люди остались в отряде, вместе мы хорошо отработали летне-осенний сезон.
Сегодня в пермском активе около 50 человек. Это немного, и я думаю, что количество активистов какое-то время останется неизменным. Это люди, которые готовы посвящать весомую часть жизни «Лиза Алерт», обучаться и вести за собой других.
Обучение по различным направлениям в «Лиза Алерт» проходят часто; как очные, так и дистанционные. В результате складывается отличная структура знаний кого, как и где искать. С багажом в оперативно-розыскной деятельности и туризме мне было легче влиться в работу поисковиков, чем тем, кто ни разу не сталкивался с картами, навигацией, компасом и километрами дорог.
Помимо непосредственно поисковой работы мы пытаемся запустить в Перми ресурсный центр. Эта организация, которая займётся обучением добровольцев и обеспечением их необходимыми средствами. Она должна действовать на базе Центра поиска пропавших людей. Над его запуском мы тоже работаем. Он будет объединять «Лиза Алерт» с госорганами и другими добровольческими отрядами.
Есть планы создать в Перми на средства спонсоров отряд малой авиации. Для нашего региона, где много лесов, он необходим. В Подмосковье, например, есть вертолетный поисково-спасательный отряд «Ангел». Но хотя отряд безвозмездно проводит поисково-спасательные операции, один полётный час вертолёта стоит от 40 до 60 тысяч рублей. А сверхмалая авиация, автожиры, потребляет горючее почти как автомобиль.
Создав такой отряд, мы сможем не только вывести поиски в Пермском крае на новый уровень, но и помогать соседним регионам.
Сейчас мне пока работается нелегко — идёт становление отряда, мы накапливаем опыт, связи, учим добровольцев, занимаемся административной работой и параллельно со всем этим выезжаем на поиски. За 2018 год нашим отрядом мы отработали около 130 заявок.
Бывает, что одновременно выпадает несколько поисков. В такие дни я мало сплю, обычно урывками, часа по полтора. А потом может быть 2-3 недели затишья. В это время мы восстанавливаемся и живём обычной жизнью. Я в эти периоды активно работаю и провожу много времени со своей семьей.
Я занимаюсь производством корпусной мебели. Конечно, мои доходы с приходом в отряд сильно снизились, потому что очень много времени занимают и непосредственные поиски, и решение других дел отряда. Но я понимаю, что так будет не всегда. Сейчас идёт запуск проекта и быстрое развитие всех направлений деятельности отряда. Надеюсь примерно в течение полугода создать обученный актив, чтобы можно было распределять поиски между другими людьми.
Пока что все заявки я координирую сам. Это очень тяжело морально, нести ответственность за такую работу способен не каждый. У меня есть на это силы.
Очень жаль, что в отряде нет службы психологической поддержки для поисковиков. В условиях Перми мы помогаем друг другу сами. После того, как человек найден погибшим (а ещё хуже, если так и не найден), люди, которые принимали участие в поисках, выпадают из жизни на какое-то время, и желательно чтобы в этот период с ними рядом кто-то находился. При этом слова «Найден, жив» являются лучшей мотивацией для продолжения работы в отряде.
У каждого из нас свой предел и свой ресурс, мы чувствуем границы и не взваливаем на себя больше, чем вывезем. Перегореть в таком деле очень просто.
Зачем я занимаюсь поисками пропавших людей? Для меня социальная значимость всегда была выше материальной выгоды. Самая лучшая работа, где я чувствовал себя на своём месте — это милиция. Но так сложилось, что я ушёл оттуда и уже не вернулся. В оперативно-розыскной работе я всё знал и чувствовал себя как рыба в воде, был счастлив, несмотря на маленькую зарплату и ненормированный рабочий день.
После милиции я работал в таможне и в самых разных сферах — от шиномонтажа до строительства, в итоге остановился на мебели, опять же потому, что в этом деле есть конкретный результат, за который люди меня благодарят.
Мне важно не просто так прожить свою жизнь. Всех денег не заработаешь. Я счастлив тем, что делаю.
По просьбе «ТЕКСТа» Антон рассказал, почему он отдаёт поиску пропавших людей так много сил, как опыт работы в милиции и навыки туриста помогают ему в этом и как добровольцам удаётся справляться с эмоциональным выгоранием.
Как я попал в «Лиза Алерт»
Все началось с обучающего видео. Как-то раз в сети мне попался полуторачасовой ролик «Лиза Алерт» «Поле боя – лес». Зацепило сразу. Меня поразил целостный, системный подход к поиску пропавших людей, не бездумное бегание по лесу с фонарями, а структурная и обоснованная методика.
Я окончил Юридический институт МВД и отработал в органах несколько лет, так что с оперативно-розыскной деятельностью знаком давно и детально. А ещё с детских лет увлекался туризмом, мой походный стаж больше 30 лет, а последние несколько лет я водил группы сам. В поисковой работе эти две сферы жизни пересеклись.
Когда я пришёл отряд в Перми, он существовал в информационном режиме уже около полутора лет. То есть были группы в социальных сетях, принимались заявки на поиск и анкеты от добровольцев, но людей на поиски не выпускали. Потому что отправлять кого-то в лес без обучения — это не история «Лиза Алерт».
Так совпало, что именно в тот момент, когда я узнал об отряде, началось его активное развитие в Перми.
Никто из нас не понимал чётко, что нужно делать
Мои первые поиски в городе пришлись на конец января. На тот момент в Перми работали четыре добровольца информационной поддержки и практически не было актива — тех, кто физически ищет людей.
Пропала бабушка с деменцией, ушла из дома и не вернулась, на улице было очень холодно и уже темно. Искать от «Лиза Алерт» пришла семейная пара — для них это было впервые, девушка, обучающаяся на информационного координатора, и я. Дистанционно руководил процессом опытный координатор из Воронежа, который совсем не знал города.
Запомнились мне эти поиски тем, что тогда никто из нас не понимал чётко, что именно нужно делать. Бабушку в итоге нашли живой, она сутки бродила и ночевала где-то в поле.
Актив пермского отряда начал формироваться примерно в мае, «стартом» для этого послужили поиски девочки в Закамске. Она ушла из дома и не вернулась к ночи. Утром её нашли. Оказалось, что она осталась у кого-то ночевать, а в полицию тот человек по каким-то причинам не смог позвонить. На тот поиск у нас была гигантская по тем временам явка — 15 человек.
Весной мы ездили в Москву на сборы, в июне прошли в Перми полевые учения по работе в лесу, в них приняли участие около 20 человек. Почти все эти люди остались в отряде, вместе мы хорошо отработали летне-осенний сезон.
Сегодня в пермском активе около 50 человек. Это немного, и я думаю, что количество активистов какое-то время останется неизменным. Это люди, которые готовы посвящать весомую часть жизни «Лиза Алерт», обучаться и вести за собой других.
Хотим создать авиационный отряд и Центр поиска пропавших людей
Обучение по различным направлениям в «Лиза Алерт» проходят часто; как очные, так и дистанционные. В результате складывается отличная структура знаний кого, как и где искать. С багажом в оперативно-розыскной деятельности и туризме мне было легче влиться в работу поисковиков, чем тем, кто ни разу не сталкивался с картами, навигацией, компасом и километрами дорог.
Помимо непосредственно поисковой работы мы пытаемся запустить в Перми ресурсный центр. Эта организация, которая займётся обучением добровольцев и обеспечением их необходимыми средствами. Она должна действовать на базе Центра поиска пропавших людей. Над его запуском мы тоже работаем. Он будет объединять «Лиза Алерт» с госорганами и другими добровольческими отрядами.
Есть планы создать в Перми на средства спонсоров отряд малой авиации. Для нашего региона, где много лесов, он необходим. В Подмосковье, например, есть вертолетный поисково-спасательный отряд «Ангел». Но хотя отряд безвозмездно проводит поисково-спасательные операции, один полётный час вертолёта стоит от 40 до 60 тысяч рублей. А сверхмалая авиация, автожиры, потребляет горючее почти как автомобиль.
Создав такой отряд, мы сможем не только вывести поиски в Пермском крае на новый уровень, но и помогать соседним регионам.
Мы не взваливаем на себя больше, чем вывезем
Сейчас мне пока работается нелегко — идёт становление отряда, мы накапливаем опыт, связи, учим добровольцев, занимаемся административной работой и параллельно со всем этим выезжаем на поиски. За 2018 год нашим отрядом мы отработали около 130 заявок.
Бывает, что одновременно выпадает несколько поисков. В такие дни я мало сплю, обычно урывками, часа по полтора. А потом может быть 2-3 недели затишья. В это время мы восстанавливаемся и живём обычной жизнью. Я в эти периоды активно работаю и провожу много времени со своей семьей.
Я занимаюсь производством корпусной мебели. Конечно, мои доходы с приходом в отряд сильно снизились, потому что очень много времени занимают и непосредственные поиски, и решение других дел отряда. Но я понимаю, что так будет не всегда. Сейчас идёт запуск проекта и быстрое развитие всех направлений деятельности отряда. Надеюсь примерно в течение полугода создать обученный актив, чтобы можно было распределять поиски между другими людьми.
Пока что все заявки я координирую сам. Это очень тяжело морально, нести ответственность за такую работу способен не каждый. У меня есть на это силы.
Очень жаль, что в отряде нет службы психологической поддержки для поисковиков. В условиях Перми мы помогаем друг другу сами. После того, как человек найден погибшим (а ещё хуже, если так и не найден), люди, которые принимали участие в поисках, выпадают из жизни на какое-то время, и желательно чтобы в этот период с ними рядом кто-то находился. При этом слова «Найден, жив» являются лучшей мотивацией для продолжения работы в отряде.
У каждого из нас свой предел и свой ресурс, мы чувствуем границы и не взваливаем на себя больше, чем вывезем. Перегореть в таком деле очень просто.
Мне важно не просто так прожить свою жизнь
Зачем я занимаюсь поисками пропавших людей? Для меня социальная значимость всегда была выше материальной выгоды. Самая лучшая работа, где я чувствовал себя на своём месте — это милиция. Но так сложилось, что я ушёл оттуда и уже не вернулся. В оперативно-розыскной работе я всё знал и чувствовал себя как рыба в воде, был счастлив, несмотря на маленькую зарплату и ненормированный рабочий день.
После милиции я работал в таможне и в самых разных сферах — от шиномонтажа до строительства, в итоге остановился на мебели, опять же потому, что в этом деле есть конкретный результат, за который люди меня благодарят.
Мне важно не просто так прожить свою жизнь. Всех денег не заработаешь. Я счастлив тем, что делаю.
- Наши лучшие истории выходят в телеграм-канале Интересная Пермь и инстаграме ТЕКСТа. У нас уже более тысячи подписчиков!
Ольга Богданова (ежедневная пермская интернет-газета ТЕКСТ).
Подпишитесь на нас в Яндекс.Новости и соцсетях
В Перми в мае откроется движение по новому тоннелю на площади Гайдара
Одновременно будет закрыта часть старого тоннеля.