«Наше преимущество – скорость». Анестезиолог-реаниматолог Сергей Бондарь – о работе в санитарной авиации, о вылетах в мороз и тяжелых случаях
Белый вертолет с красной полосой на борту взлетает на закате из зимней пермской тайги. От заброшенной деревни около Гайн до Перми – три с половиной часа лету. Бригада врачей торопится: у пациента черепно-мозговая травма и обморожение ног: охотник попал в аварию на снегоходе. На борту медики оказали ему всю необходимую помощь. Вечером вертолет пермской санавиации приземлился на площадке около Пермского перинатального центра, где его уже ждала скорая. Охотника доставили в Пермскую краевую больницу и спасли.
Этот случай произошел в 2018 году и, не окажись у больницы вертолета МИ-8, мог бы закончится трагично.
«Преимущество санавиации – это скорость. По сравнению с автомобилем, вертолет на порядок сокращает время доставки пациента в больницу для оказания специализированной помощи», – говорит завотделением санитарной авиации Пермской краевой клинической больницы, врач- анестезиолог-реаниматолог Сергей Михайлович Бондарь. Он подчеркивает: санавиация вылетает только тогда, когда пациент не может получить лечение по месту жительства и ему требуется экстренная помощь из краевого центра. Тот случай с охотником был именно таким.
«На вертолете летать интересно»
«На вертолете летать интересно. Летишь к пациенту, смотришь в иллюминатор: где лосей увидишь, где еще что-то интересное», – рассказывает Сергей Бондарь. За его плечами – 22-летний стаж. Пять лет он работает в санавиации, вылетает в составе бригады врачей на вертолете МИ-8 в отдаленные территории региона. С 2020 – руководит санитарной авиацией Пермской краевой клинической больницы.
Сергей Бондарь, возможно, не связал бы свою жизнь с медициной, если бы не старшая сестра. «Я решил идти по ее стопам и не пожалел», – вспоминает врач. Он планировал стать детским реаниматологом и работать в родной Лысьве, а в итоге остался работать в Перми. В родном городе работы для молодого анестезиолога-реаниматолога не было.
Сергей Бондарь не сразу связал свою карьеру с Пермью. Чтобы получить ординатору на базе анестезиологии и реаниматологии, он год проработал педиатром в детской больнице г. Чусовой. После того, как отучился в ординатуре, хотел вернуться в Чусовой, но больницу реорганизовали. Тогда доктор решил продолжить профессиональный путь в Пермской краевой клинической больнице. «С 2005 года я работаю здесь. Больше записей в моей трудовой нет», – говорит врач.
Доктор Сергей Бондарь рассказал о том, как работает санитарная авиация в Пермском крае, чем отличается врачебный вертолет от обычного и почему на борт не берут родственников.
«Летающая палата интенсивной терапии»
Раньше бригаду врачей возил самолет АН-12. Теперь на службе санавиации состоит вертолет МИ-8. Вертолет санавиации отличается от обычных. Это «летающая больничная палата интенсивной терапии». Вертолет оснащен двухэтажным медицинским модулем, где есть все, что требуется для оказания экстренной и реанимационной помощи пациенту: дыхательная аппаратура, кислород, весь спектр медикаментов. Благодаря медицинскому модулю на борт вертолета врачи могут брать не одного, а трех-четырех лежачих больных.
МИ-8 пермской санавиации базируется в аэропорту Большое Савино. Раньше путь врачей от больницы до вертолета был долгим: бригада выезжала в аэропорт и проходила досмотр, как перед вылетом. Собираться в дорогу стало проще, когда в 2017 году построили оборудованную вертолетную площадку при Пермском краевом перинатальном центре. Бригада врачей приезжает туда и без прохождения досмотра садится на борт МИ-8, прилетевшего из Большого Савино. Вертолет с пациентом на борту прибывает туда же, на площадку перинатального центра, где его встречает реанимобиль.
«Мои ошибки не были грозными»
Доктора без опыта не могут работать в санавиации. Это должен быть опытный врач с профессиональной категорией не ниже первой, уверенный в себе и в том, что он делает. Ему приходится принимать решения самостоятельно, сохранять спокойствие, действовать быстро и без суеты. Если в чем-то сомневаешься, не надо стесняться проконсультироваться у более опытного специалиста – в этом никто никогда не откажет.
Говорят, на ошибках учатся. Нас всегда учили на кафедре: не стесняйтесь, звоните, обращайтесь, поможем и добрым словом, и советом. В этом плане у нас нормальное взаимопонимание. К счастью, у меня были хорошие учителя, которые в свое время поправляли и сводили к минимуму мои ошибки, консультировали. Поэтому мои ошибки не были грозные. Они были минимальны.
«Чем холоднее на улице, тем лучше для полетов»
В нашей работе есть сезонность. Январь и февраль – неблагоприятное время для полетов: часто бывает плохая видимость из-за метелей и снегопадов. Перепады температур от небольших минусов до небольших плюсов – это риск обледенения для вертолета. Считается, что такая погода нелетная.
Для вылетов зимой оптимальная погода – это мороз ниже -15, -20 и хорошая видимость, без снегопадов. Чем холоднее, тем лучше. Летом мы летаем достаточно много, бывало, часов по 90 в месяц налетывали. В прошлом году мы налетали более 500 часов, сделали 180 вылетов. С начала этого года за неполных два зимних месяца у нас только 35 часов.
Наш вылет может потребоваться в любой момент. Однако в Пермском крае только две площадки оборудованы ночным стартом – специальными модулями, позволяющими приземляться в темноте. Это площадка Пермского перинатального центра и площадка в Чернушке. Бригада может вылететь в световой день и задержаться дотемна на территории. Тогда взлететь они могут, но в темное время суток улететь туда, где нет ночного старта, не могут, только вернуться в Пермь, где есть ночной старт.
«Врачи дежурят круглосуточно»
В нашем отделении круглосуточно дежурят врачи, которые могут понадобиться на борту вертолета. Это общие хирурги, торакальные хирурги, нейрохирурги, сосудистые хирурги, эндоскопист, реаниматологи, акушеры-гинекологи. Вертолет и врачи всегда готовы к вылету. Обычно формируется реанимационная бригада (врач-реаниматолог и медсестра-анестезистка), либо бригада из трех врачей плюс фельдшер или медсестра. Состав бригады комплектуется, исходя из патологии пациента.
Сборы происходят так. К нам поступает вызов из территории – коллеги обратились за помощью. Затем они высылают медицинские документы пациента, чтоб мы смогли понять, чем он болеет, какой у него диагноз, в какую больницу его везти в Перми и нужно ли нам вообще вылетать для оказания помощи.
«Время санитарного задания – три часа»
Вертолет готовится к вылету 30 минут летом, а зимой – час. Если есть все условия для вылета – посадочная площадка и погода – мы вылетаем. При хороших погодных условиях скорость вертолета достигает – 200-220 км/ч, а когда ветрено, то 160-170 км/ч.
Преимущество санавиации – это скорость. По сравнению с автомобилем, вертолет на порядок сокращает время доставки пациента в больницу для оказания специализированной помощи. Если вызов поступил с отдаленной территории, а это удаленность на 120-150 км от Перми и более, то наш вылет считается обоснованным.
Среднее время санитарного задания – три часа: слетать за пациентом и вернуться обратно. На дорогу в один конец закладываем в среднем 1 час – 1 час 15 мин. Но бывают исключения, это дальние территории: Чайковский, Чернушка, Куеда. Например, однажды мы летели в Гайны за акушерской пациенткой 2 часа 50 минут – это достаточно долго, тем более при хороших погодных условиях.
«Вертолет вылетает в течение полутора часов»
Вертолет вылетает за пациентом в течение полутора часов с момента поступления вызова. Прилетев, мы стабилизируем пациента, затем берем его на борт и возвращаемся в Пермь. Если потребуется, то во время полета мы проводим на борту самолета медицинские процедуры: искусственную вентиляцию легких, инфузионную терапию.
Если мы прилетели и видим, что больному потяжелело, то лучше потратим час на его стабилизацию, а потом попытаемся забрать. Ведь транспортировка только усугубит состояние, а мы всегда работаем в пользу пациента и стараемся такие случаи не допускать. В какую больницу его направим далее, зависит от болезни. Если это болезни системы кровообращения, то в краевой кардиодиспансер, горбольницу №4 или в больницу им. Гринберга. Что касается травм, акушерства, то в краевую клиническую больницу, детей – в детскую краевую больницу.
«Нам приходилось оперировать на месте»
Самые частные вылеты связаны с болезнями системы кровообращения, сочетанными травмами, акушерством и детьми. Детьми у нас занимается отделение РКЦ – Реанимационно-консультативный центр на базе Детской краевой больницы. У них свои специалисты. Если в территории находится тяжелый ребенок, то они обращаются к нам с просьбой предоставить воздушное судно. Дети у нас всегда в приоритете, мы никогда им не отказываем.
Однажды в весенний паводок на севере края отрезало одну деревню от большой земли, размыло мост. У пациента случился инсульт, и мой коллега туда вылетел для оказания помощи. Нашей команде пришлось поработать как настоящей бригаде скорой! Прилетели в поселок Кебраты, а там пациент уже в коме и фельдшер, насколько может, оказывает ему помощь. Стабилизировали пациента, погрузили в воздушное судно и доставили до Кудымкара в отделение реанимации для дальнейшего лечения.
Самые сложные случаи связаны с акушерским профилем: это отдельная категория патологий. Бывало так, что мы вылетали бригадой в составе акушера-гинеколога, сосудистого хирурга, реаниматолога и нам приходилось оперировать на месте, чтобы не терять времени. При малейшей стабилизации с операционного стола забирали пациентку к себе, на вертолет, и в Пермь. Такие случаи по-своему особенные, одинаковых быть не может, ведь они касаются жизни и здоровья людей. На происшествия и ДТП мы не вылетаем.
«Родственникам на борт нельзя»
На борт мы берем только пациента, родственникам нельзя. Это ведь не такси! На борту воздушного судна должны находиться только пациент и сотрудники санитарной авиации.
Есть такое понятие – коэффициент рентабельности, у нас он 1,5. В идеале, нам за два вылета нужно эвакуировать трех пациентов. В том году, то есть за 180 вылетов, у нас это получилось: мы вывезли 280 человек. На борт вертолета можно взять двух лежачих, 3-4 сидячих пациентов. Максимальная вместимость за один вылет – 5-6 человек. Во время пандемии COVID-19 мы вывозили по пять человек за один вылет. Это было время так называемых второй, третьей волн распространения заболевания.
«В Октябрьский мы летали через день»
О ковиде не хочется вспоминать! Бывало, мы, врачи, спали по нескольку часов. К нам постоянно шли обращения. Я в то время был руководителем реанимационно-консультативного центра по лечению COVID-19. Больницы не успевали открывать дополнительные койки – столько поступало пациентов! Консультативная и эвакуационная помощь работала в режиме 24 на 7. Пациентов привозят, а их складывать негде, в городе мест не хватало.
Одним из самых проблемных был поселок Октябрьский, мы туда летали через день и каждый раз эвакуировали по 4 и 5 человек. И это помимо выездов на автомобиле за тяжелыми пациентами.
«Смерть неизбежна»
Ко многим вещам в жизни стоит относится более реалистично, а, может быть, даже на порядок проще. Все знают, что смерть неизбежна. Однако, что касается скоропостижных, травматичных смертей в молодом возрасте, то да, такие случаи по-прежнему трогают. Другое дело – смерть закономерная, которая наступила в результате долгой болезни. Как врач, ты можешь допускать такой исход.
Если бы у нас были таблетки, которые бы лечили от всех болезней, то люди бы не умирали. Иногда приходится это объяснять родственникам пациентов, но не все, к сожалению, это понимают. Пытаешься объяснять доступным языком, спокойным тоном. Все-таки этика и деонтология важны для докторов. Если ты умеешь разговаривать с пациентами, с их родственниками, то им поспокойнее становится и тебе в работе – полегче.
«Медицинская помощь превратилась в медицинскую услугу»
Как бы это не было грустно, но со временем пациенты изменились в худшую сторону. Медицинская помощь превратилась в медицинскую услугу. Мой известный коллега, доктор Рошаль из-за этого сколько порогов обил, в какие только кабинеты не стучался с требованием повернуть данную ситуацию в прежнее русло!
Возможно, что-то постепенно вернется в старое русло, но люди теперь стали юридически подкованными. У каждого жалобщика, у каждого обращения, есть своя цель. При краевом минздраве работает организационно-методический отдел, который ежедневно отвечает на множество жалоб. Насколько эти жалобы обоснованы? Статистика говорит, что на 70% обоснованы, а на 30% – нет. Я думаю, что в действительности процент необоснованных жалоб гораздо выше.
О запуске реанимационно-консультативного центра
На базе нашего отделения планируется создать реанимационно-консультативный центр, который будет заниматься консультациями реанимационных пациентов лечебных учреждений Перми и Пермского края, которые относятся ко второму уровню оказания помощи – экстренной и неотложной.
Понадобится дополнительное оборудование, доктора: хотелось бы расширить штат – нам нужны еще три врача и три фельдшера. Центр планируем запустить в этом году. Он будет работать только с реанимационными пациентами, сложными. Это будет полноценная медицинская помощь. В среднем мы сможем консультировать и оформлять по 30 пациентов в сутки. Однако как все будет на самом деле, пока сказать сложно. Поработаем с год – станет ясно.
Этот случай произошел в 2018 году и, не окажись у больницы вертолета МИ-8, мог бы закончится трагично.
«Преимущество санавиации – это скорость. По сравнению с автомобилем, вертолет на порядок сокращает время доставки пациента в больницу для оказания специализированной помощи», – говорит завотделением санитарной авиации Пермской краевой клинической больницы, врач- анестезиолог-реаниматолог Сергей Михайлович Бондарь. Он подчеркивает: санавиация вылетает только тогда, когда пациент не может получить лечение по месту жительства и ему требуется экстренная помощь из краевого центра. Тот случай с охотником был именно таким.
«На вертолете летать интересно»
«На вертолете летать интересно. Летишь к пациенту, смотришь в иллюминатор: где лосей увидишь, где еще что-то интересное», – рассказывает Сергей Бондарь. За его плечами – 22-летний стаж. Пять лет он работает в санавиации, вылетает в составе бригады врачей на вертолете МИ-8 в отдаленные территории региона. С 2020 – руководит санитарной авиацией Пермской краевой клинической больницы.
Сергей Бондарь, возможно, не связал бы свою жизнь с медициной, если бы не старшая сестра. «Я решил идти по ее стопам и не пожалел», – вспоминает врач. Он планировал стать детским реаниматологом и работать в родной Лысьве, а в итоге остался работать в Перми. В родном городе работы для молодого анестезиолога-реаниматолога не было.
Сергей Бондарь не сразу связал свою карьеру с Пермью. Чтобы получить ординатору на базе анестезиологии и реаниматологии, он год проработал педиатром в детской больнице г. Чусовой. После того, как отучился в ординатуре, хотел вернуться в Чусовой, но больницу реорганизовали. Тогда доктор решил продолжить профессиональный путь в Пермской краевой клинической больнице. «С 2005 года я работаю здесь. Больше записей в моей трудовой нет», – говорит врач.
Доктор Сергей Бондарь рассказал о том, как работает санитарная авиация в Пермском крае, чем отличается врачебный вертолет от обычного и почему на борт не берут родственников.
«Летающая палата интенсивной терапии»
Раньше бригаду врачей возил самолет АН-12. Теперь на службе санавиации состоит вертолет МИ-8. Вертолет санавиации отличается от обычных. Это «летающая больничная палата интенсивной терапии». Вертолет оснащен двухэтажным медицинским модулем, где есть все, что требуется для оказания экстренной и реанимационной помощи пациенту: дыхательная аппаратура, кислород, весь спектр медикаментов. Благодаря медицинскому модулю на борт вертолета врачи могут брать не одного, а трех-четырех лежачих больных.
МИ-8 пермской санавиации базируется в аэропорту Большое Савино. Раньше путь врачей от больницы до вертолета был долгим: бригада выезжала в аэропорт и проходила досмотр, как перед вылетом. Собираться в дорогу стало проще, когда в 2017 году построили оборудованную вертолетную площадку при Пермском краевом перинатальном центре. Бригада врачей приезжает туда и без прохождения досмотра садится на борт МИ-8, прилетевшего из Большого Савино. Вертолет с пациентом на борту прибывает туда же, на площадку перинатального центра, где его встречает реанимобиль.
«Мои ошибки не были грозными»
Доктора без опыта не могут работать в санавиации. Это должен быть опытный врач с профессиональной категорией не ниже первой, уверенный в себе и в том, что он делает. Ему приходится принимать решения самостоятельно, сохранять спокойствие, действовать быстро и без суеты. Если в чем-то сомневаешься, не надо стесняться проконсультироваться у более опытного специалиста – в этом никто никогда не откажет.
Говорят, на ошибках учатся. Нас всегда учили на кафедре: не стесняйтесь, звоните, обращайтесь, поможем и добрым словом, и советом. В этом плане у нас нормальное взаимопонимание. К счастью, у меня были хорошие учителя, которые в свое время поправляли и сводили к минимуму мои ошибки, консультировали. Поэтому мои ошибки не были грозные. Они были минимальны.
«Чем холоднее на улице, тем лучше для полетов»
В нашей работе есть сезонность. Январь и февраль – неблагоприятное время для полетов: часто бывает плохая видимость из-за метелей и снегопадов. Перепады температур от небольших минусов до небольших плюсов – это риск обледенения для вертолета. Считается, что такая погода нелетная.
Для вылетов зимой оптимальная погода – это мороз ниже -15, -20 и хорошая видимость, без снегопадов. Чем холоднее, тем лучше. Летом мы летаем достаточно много, бывало, часов по 90 в месяц налетывали. В прошлом году мы налетали более 500 часов, сделали 180 вылетов. С начала этого года за неполных два зимних месяца у нас только 35 часов.
Наш вылет может потребоваться в любой момент. Однако в Пермском крае только две площадки оборудованы ночным стартом – специальными модулями, позволяющими приземляться в темноте. Это площадка Пермского перинатального центра и площадка в Чернушке. Бригада может вылететь в световой день и задержаться дотемна на территории. Тогда взлететь они могут, но в темное время суток улететь туда, где нет ночного старта, не могут, только вернуться в Пермь, где есть ночной старт.
«Врачи дежурят круглосуточно»
В нашем отделении круглосуточно дежурят врачи, которые могут понадобиться на борту вертолета. Это общие хирурги, торакальные хирурги, нейрохирурги, сосудистые хирурги, эндоскопист, реаниматологи, акушеры-гинекологи. Вертолет и врачи всегда готовы к вылету. Обычно формируется реанимационная бригада (врач-реаниматолог и медсестра-анестезистка), либо бригада из трех врачей плюс фельдшер или медсестра. Состав бригады комплектуется, исходя из патологии пациента.
Сборы происходят так. К нам поступает вызов из территории – коллеги обратились за помощью. Затем они высылают медицинские документы пациента, чтоб мы смогли понять, чем он болеет, какой у него диагноз, в какую больницу его везти в Перми и нужно ли нам вообще вылетать для оказания помощи.
«Время санитарного задания – три часа»
Вертолет готовится к вылету 30 минут летом, а зимой – час. Если есть все условия для вылета – посадочная площадка и погода – мы вылетаем. При хороших погодных условиях скорость вертолета достигает – 200-220 км/ч, а когда ветрено, то 160-170 км/ч.
Преимущество санавиации – это скорость. По сравнению с автомобилем, вертолет на порядок сокращает время доставки пациента в больницу для оказания специализированной помощи. Если вызов поступил с отдаленной территории, а это удаленность на 120-150 км от Перми и более, то наш вылет считается обоснованным.
Среднее время санитарного задания – три часа: слетать за пациентом и вернуться обратно. На дорогу в один конец закладываем в среднем 1 час – 1 час 15 мин. Но бывают исключения, это дальние территории: Чайковский, Чернушка, Куеда. Например, однажды мы летели в Гайны за акушерской пациенткой 2 часа 50 минут – это достаточно долго, тем более при хороших погодных условиях.
«Вертолет вылетает в течение полутора часов»
Вертолет вылетает за пациентом в течение полутора часов с момента поступления вызова. Прилетев, мы стабилизируем пациента, затем берем его на борт и возвращаемся в Пермь. Если потребуется, то во время полета мы проводим на борту самолета медицинские процедуры: искусственную вентиляцию легких, инфузионную терапию.
Если мы прилетели и видим, что больному потяжелело, то лучше потратим час на его стабилизацию, а потом попытаемся забрать. Ведь транспортировка только усугубит состояние, а мы всегда работаем в пользу пациента и стараемся такие случаи не допускать. В какую больницу его направим далее, зависит от болезни. Если это болезни системы кровообращения, то в краевой кардиодиспансер, горбольницу №4 или в больницу им. Гринберга. Что касается травм, акушерства, то в краевую клиническую больницу, детей – в детскую краевую больницу.
«Нам приходилось оперировать на месте»
Самые частные вылеты связаны с болезнями системы кровообращения, сочетанными травмами, акушерством и детьми. Детьми у нас занимается отделение РКЦ – Реанимационно-консультативный центр на базе Детской краевой больницы. У них свои специалисты. Если в территории находится тяжелый ребенок, то они обращаются к нам с просьбой предоставить воздушное судно. Дети у нас всегда в приоритете, мы никогда им не отказываем.
Однажды в весенний паводок на севере края отрезало одну деревню от большой земли, размыло мост. У пациента случился инсульт, и мой коллега туда вылетел для оказания помощи. Нашей команде пришлось поработать как настоящей бригаде скорой! Прилетели в поселок Кебраты, а там пациент уже в коме и фельдшер, насколько может, оказывает ему помощь. Стабилизировали пациента, погрузили в воздушное судно и доставили до Кудымкара в отделение реанимации для дальнейшего лечения.
Самые сложные случаи связаны с акушерским профилем: это отдельная категория патологий. Бывало так, что мы вылетали бригадой в составе акушера-гинеколога, сосудистого хирурга, реаниматолога и нам приходилось оперировать на месте, чтобы не терять времени. При малейшей стабилизации с операционного стола забирали пациентку к себе, на вертолет, и в Пермь. Такие случаи по-своему особенные, одинаковых быть не может, ведь они касаются жизни и здоровья людей. На происшествия и ДТП мы не вылетаем.
«Родственникам на борт нельзя»
На борт мы берем только пациента, родственникам нельзя. Это ведь не такси! На борту воздушного судна должны находиться только пациент и сотрудники санитарной авиации.
Есть такое понятие – коэффициент рентабельности, у нас он 1,5. В идеале, нам за два вылета нужно эвакуировать трех пациентов. В том году, то есть за 180 вылетов, у нас это получилось: мы вывезли 280 человек. На борт вертолета можно взять двух лежачих, 3-4 сидячих пациентов. Максимальная вместимость за один вылет – 5-6 человек. Во время пандемии COVID-19 мы вывозили по пять человек за один вылет. Это было время так называемых второй, третьей волн распространения заболевания.
«В Октябрьский мы летали через день»
О ковиде не хочется вспоминать! Бывало, мы, врачи, спали по нескольку часов. К нам постоянно шли обращения. Я в то время был руководителем реанимационно-консультативного центра по лечению COVID-19. Больницы не успевали открывать дополнительные койки – столько поступало пациентов! Консультативная и эвакуационная помощь работала в режиме 24 на 7. Пациентов привозят, а их складывать негде, в городе мест не хватало.
Одним из самых проблемных был поселок Октябрьский, мы туда летали через день и каждый раз эвакуировали по 4 и 5 человек. И это помимо выездов на автомобиле за тяжелыми пациентами.
«Смерть неизбежна»
Ко многим вещам в жизни стоит относится более реалистично, а, может быть, даже на порядок проще. Все знают, что смерть неизбежна. Однако, что касается скоропостижных, травматичных смертей в молодом возрасте, то да, такие случаи по-прежнему трогают. Другое дело – смерть закономерная, которая наступила в результате долгой болезни. Как врач, ты можешь допускать такой исход.
Если бы у нас были таблетки, которые бы лечили от всех болезней, то люди бы не умирали. Иногда приходится это объяснять родственникам пациентов, но не все, к сожалению, это понимают. Пытаешься объяснять доступным языком, спокойным тоном. Все-таки этика и деонтология важны для докторов. Если ты умеешь разговаривать с пациентами, с их родственниками, то им поспокойнее становится и тебе в работе – полегче.
«Медицинская помощь превратилась в медицинскую услугу»
Как бы это не было грустно, но со временем пациенты изменились в худшую сторону. Медицинская помощь превратилась в медицинскую услугу. Мой известный коллега, доктор Рошаль из-за этого сколько порогов обил, в какие только кабинеты не стучался с требованием повернуть данную ситуацию в прежнее русло!
Возможно, что-то постепенно вернется в старое русло, но люди теперь стали юридически подкованными. У каждого жалобщика, у каждого обращения, есть своя цель. При краевом минздраве работает организационно-методический отдел, который ежедневно отвечает на множество жалоб. Насколько эти жалобы обоснованы? Статистика говорит, что на 70% обоснованы, а на 30% – нет. Я думаю, что в действительности процент необоснованных жалоб гораздо выше.
О запуске реанимационно-консультативного центра
На базе нашего отделения планируется создать реанимационно-консультативный центр, который будет заниматься консультациями реанимационных пациентов лечебных учреждений Перми и Пермского края, которые относятся ко второму уровню оказания помощи – экстренной и неотложной.
Понадобится дополнительное оборудование, доктора: хотелось бы расширить штат – нам нужны еще три врача и три фельдшера. Центр планируем запустить в этом году. Он будет работать только с реанимационными пациентами, сложными. Это будет полноценная медицинская помощь. В среднем мы сможем консультировать и оформлять по 30 пациентов в сутки. Однако как все будет на самом деле, пока сказать сложно. Поработаем с год – станет ясно.
Алина Комалутдинова, интернет-газета ТЕКСТ.
Подпишитесь на нас в Яндекс.Новости и соцсетях
Реконструкцию трамвайных путей на улице Мира закончат в конце ноября
Подрядчик начал второй этап реконструкции трамвайных путей на улице Мира.