«Четыре ветра: Север». Глава новой книги о Толкине в переводе пермского студента
На этой неделе в издательстве АСТ выйдет книга известного английского толкиноведа Джона Гарта «Миры Дж.Р.Р. Толкина». На русский язык ее перевел бакалавр факультета современных иностранных языков и литератур Пермского государственного исследовательского университета Константин Пирожков.
С разрешения издательства ТЕКСТ публикует фрагмент книги, который переводчик озаглавил «Четыре ветра: Север».
Если утраченный язык можно воссоздать, можно поступить так же и с утраченным сказанием. В своих академических предположениях об утраченных верованиях Толкин всегда скрупулезно придерживался филологических доказательств. В личных же – его воображение едва ли соблюдало какие-то рамки. Чтобы его зажечь, потребовалась одна искра. Он был очарован древнеанглийским словом «Эарендель» [Éarendel], что было названием Вечерней Звезды. Некоторые филологи, полагая, что древнеанглийское ear может означать «море, волна», доказывали, что Эарендель изначально был забытым германским героем-мореплавателем.
Эти идеи о море и небе, на первый взгляд, противоречат друг другу, но только если вы лишены толкиновского воображения. В сентябре 1914 г. он написал стихотворение, в котором мореплаватель Эарендель уплывает за край света в ночное небо – первоначальный миф о Вечерней Звезде, Венере (см. с.64–65, «Берег и море»). В возрасте всего двадцати двух лет, еще не ведая, к чему это приведет, он придумал первого героя Средиземья.
Размышляя о земных странствиях Эаренделя, прежде чем тот уплывет в небо, Толкин решил, что мореход отправится из Исландии в Гренландию и далее на запад – подобно Торфинну Карлсефни, герою исландской саги об открытии Винланда, которую Толкин в то время изучал (см. с. 67–69, «Берег и море»). Когда во «Властелине Колец» Бильбо поет в Ривенделле о звездном мореходе (это стихотворение Толкин написал в 1940-е гг.), некоторые встречающиеся в плавании опорные пункты – те же самые. Он достигает Эльдамара, или Эльфийского Дома, и даже божественного Валинора. Но план 1914 г. несомненно принадлежит нашему миру, в нем нет ни эльфийского фона, ни эльфийских имен. Они появятся позже, когда Толкин сделает следующий большой шаг.
Вдохновение для первого толкиновского эльфийского языка также пришло с севера – но не германского. Предыдущие три года Толкин открывал для себя легенды и народные сказки «Калевалы», или «Земли героев» – финского стихотворного эпоса. Собранная из народных песен, которые все еще пели среди лесов и озер финской Карелии, «Калевала» дышала преданиями, пришедшими из дохристианских времен. Толкин восторгался ее чтением, подобным проходу по заливу, ведущему в новый мир. Его очаровывали как истории, так и имена. В 1914 г. он начал пересказывать одно из сказаний «Калевалы» об обреченном на беды юноше Куллерво. Так появилась самая ранняя из известных толкиновских историй. Более своеобразным было то, что он пытался вычленить суть финского языка – его характерные звуки – в язык, придуманный им самостоятельно.
Но особенно его зацепило то, как финские имена и названия подходят финским сказаниям, и как сказания вдыхают жизнь в имена. Толкин увидел симбиоз языка и легенды. Это побудило его на любопытный эксперимент. В своей «Истории Куллерво» он использовал имена из своего нового языка, звучавшего по-фински, такие как «Телеа» для обозначения Карелии, «Кеменумэ» – для России, и «Илу» – для Бога.
В первый раз он дарил одному из своих придуманных языков родной дом внутри истории. И все же добавление сути финского языка в финскую историю было похоже на масло масляное. Поэтому вскоре этот эксперимент был заброшен. Вместо этого Толкин решил использовать свой новый язык, чтобы приправить им «утраченные сказания», такие как расцветший в то время сюжет об Эаренделе. Эта значимая веха на творческом пути, кажется, была пройдена им благодаря беседе с друзьями в декабре того же года.
Крайне важно, что Толкину пришлось принять решение, кто будет говорить на этом вновь изобретенном языке и расскажет «утраченные сказания». Для этого не годились ни финны, ни древние германские племена. Рассказчики должны были быть гораздо более древними, чем любой из нас, свидетелями событий, которые сохранились в памяти Европы лишь в форме разрозненных и искаженных легенд. Он решил, что ими станет полузабытый народ, само существование которого стало элементом волшебной сказки – сами фэери. Фэери, или эльфов, можно часто встретить в германских и кельтских преданиях, но в Англии времен Толкина Шекспир и другие низвели их до маленьких хорошеньких крылатых созданий. Это утраченное сказание созрело для того, чтобы открыть его заново.
Вскоре Толкин использовал эльфийский язык квенья для оформления названий в том, что он начал называть своим легендариумом. В стихотворении лета 1915 г. «Побережья Фаэри» упоминаются Валинор, его священная гора Таникветиль и Эарендель. Толкин превратил древнеанглийское имя мореплавателя в квенийское, содержащее изобретенное слово eären, «орел».
Намечался обширный замысел – и обширные изменения (см. с. 44, «Земля Лутиэн»). Возьмем для примера одну небольшую деталь: Толкин позже решил, что eären означало «море», а имя звездного мореплавателя было Эарендиль (знакомое по «Властелину Колец» написание, которое обычно используется в этой книге) со значением «любящий море, мореход». Несмотря на постоянное изменение узора на гобелене, его пронизывают прочные нити. «Книга Утраченных сказаний», начатая во время Великой войны, была заброшена в начале 1920-х гг.
Но многое из ее материала получило новое оформление в «Сильмариллионе», над которым Толкин продолжал работать до своей смерти в 1973 г. В словах «телери» (род эльфов), «Кементари» (прозвание божества матери-земли Йаванны) и «Илуватар» (Создатель, Бог) «Сильмариллиона» можно даже разглядеть элементы имен, предшествовавших легендариуму, «Телеа», «Кеменумэ» и «Илу». Присутствуют в нем также Эарендиль, Таникветиль и Валинор.
С разрешения издательства ТЕКСТ публикует фрагмент книги, который переводчик озаглавил «Четыре ветра: Север».
«Четыре ветра: Север»
Если утраченный язык можно воссоздать, можно поступить так же и с утраченным сказанием. В своих академических предположениях об утраченных верованиях Толкин всегда скрупулезно придерживался филологических доказательств. В личных же – его воображение едва ли соблюдало какие-то рамки. Чтобы его зажечь, потребовалась одна искра. Он был очарован древнеанглийским словом «Эарендель» [Éarendel], что было названием Вечерней Звезды. Некоторые филологи, полагая, что древнеанглийское ear может означать «море, волна», доказывали, что Эарендель изначально был забытым германским героем-мореплавателем.
Эти идеи о море и небе, на первый взгляд, противоречат друг другу, но только если вы лишены толкиновского воображения. В сентябре 1914 г. он написал стихотворение, в котором мореплаватель Эарендель уплывает за край света в ночное небо – первоначальный миф о Вечерней Звезде, Венере (см. с.64–65, «Берег и море»). В возрасте всего двадцати двух лет, еще не ведая, к чему это приведет, он придумал первого героя Средиземья.
Размышляя о земных странствиях Эаренделя, прежде чем тот уплывет в небо, Толкин решил, что мореход отправится из Исландии в Гренландию и далее на запад – подобно Торфинну Карлсефни, герою исландской саги об открытии Винланда, которую Толкин в то время изучал (см. с. 67–69, «Берег и море»). Когда во «Властелине Колец» Бильбо поет в Ривенделле о звездном мореходе (это стихотворение Толкин написал в 1940-е гг.), некоторые встречающиеся в плавании опорные пункты – те же самые. Он достигает Эльдамара, или Эльфийского Дома, и даже божественного Валинора. Но план 1914 г. несомненно принадлежит нашему миру, в нем нет ни эльфийского фона, ни эльфийских имен. Они появятся позже, когда Толкин сделает следующий большой шаг.
Вдохновение для первого толкиновского эльфийского языка также пришло с севера – но не германского. Предыдущие три года Толкин открывал для себя легенды и народные сказки «Калевалы», или «Земли героев» – финского стихотворного эпоса. Собранная из народных песен, которые все еще пели среди лесов и озер финской Карелии, «Калевала» дышала преданиями, пришедшими из дохристианских времен. Толкин восторгался ее чтением, подобным проходу по заливу, ведущему в новый мир. Его очаровывали как истории, так и имена. В 1914 г. он начал пересказывать одно из сказаний «Калевалы» об обреченном на беды юноше Куллерво. Так появилась самая ранняя из известных толкиновских историй. Более своеобразным было то, что он пытался вычленить суть финского языка – его характерные звуки – в язык, придуманный им самостоятельно.
Но особенно его зацепило то, как финские имена и названия подходят финским сказаниям, и как сказания вдыхают жизнь в имена. Толкин увидел симбиоз языка и легенды. Это побудило его на любопытный эксперимент. В своей «Истории Куллерво» он использовал имена из своего нового языка, звучавшего по-фински, такие как «Телеа» для обозначения Карелии, «Кеменумэ» – для России, и «Илу» – для Бога.
В первый раз он дарил одному из своих придуманных языков родной дом внутри истории. И все же добавление сути финского языка в финскую историю было похоже на масло масляное. Поэтому вскоре этот эксперимент был заброшен. Вместо этого Толкин решил использовать свой новый язык, чтобы приправить им «утраченные сказания», такие как расцветший в то время сюжет об Эаренделе. Эта значимая веха на творческом пути, кажется, была пройдена им благодаря беседе с друзьями в декабре того же года.
Крайне важно, что Толкину пришлось принять решение, кто будет говорить на этом вновь изобретенном языке и расскажет «утраченные сказания». Для этого не годились ни финны, ни древние германские племена. Рассказчики должны были быть гораздо более древними, чем любой из нас, свидетелями событий, которые сохранились в памяти Европы лишь в форме разрозненных и искаженных легенд. Он решил, что ими станет полузабытый народ, само существование которого стало элементом волшебной сказки – сами фэери. Фэери, или эльфов, можно часто встретить в германских и кельтских преданиях, но в Англии времен Толкина Шекспир и другие низвели их до маленьких хорошеньких крылатых созданий. Это утраченное сказание созрело для того, чтобы открыть его заново.
Вскоре Толкин использовал эльфийский язык квенья для оформления названий в том, что он начал называть своим легендариумом. В стихотворении лета 1915 г. «Побережья Фаэри» упоминаются Валинор, его священная гора Таникветиль и Эарендель. Толкин превратил древнеанглийское имя мореплавателя в квенийское, содержащее изобретенное слово eären, «орел».
Намечался обширный замысел – и обширные изменения (см. с. 44, «Земля Лутиэн»). Возьмем для примера одну небольшую деталь: Толкин позже решил, что eären означало «море», а имя звездного мореплавателя было Эарендиль (знакомое по «Властелину Колец» написание, которое обычно используется в этой книге) со значением «любящий море, мореход». Несмотря на постоянное изменение узора на гобелене, его пронизывают прочные нити. «Книга Утраченных сказаний», начатая во время Великой войны, была заброшена в начале 1920-х гг.
Но многое из ее материала получило новое оформление в «Сильмариллионе», над которым Толкин продолжал работать до своей смерти в 1973 г. В словах «телери» (род эльфов), «Кементари» (прозвание божества матери-земли Йаванны) и «Илуватар» (Создатель, Бог) «Сильмариллиона» можно даже разглядеть элементы имен, предшествовавших легендариуму, «Телеа», «Кеменумэ» и «Илу». Присутствуют в нем также Эарендиль, Таникветиль и Валинор.
Подпишитесь на нас в Яндекс.Новости и соцсетях
На набережной появился арт-объект «Счастье в Перми»
Он расположен выше знаменитой надписи «Счастье не за горами» и значительно меньше в размерах.